Михаил Сачёв, УрСО АУ: «Деятельность арбитражных управляющих становится высокорисковым бизнесом».

В деятельности арбитражных управляющих по всей стране в ближайшее время могут произойти перемены. Масштабную реформу института банкротства готовит Министерство экономического развития. Возможные перемены вызывают неоднозначную реакцию в профессиональном сообществе. Об альтернативных законопроектах, проблемах отрасти и меняющихся реалиях, в которых работают её представители, «Бизнес Журнал» поговорил с президентом Уральской саморегулируемой организации арбитражных управляющих Михаилом Сачёвым.

— Михаил Владимирович, Уральская саморегулируемая организация (СРО) арбитражных управляющих существует уже почти 20 лет. С чего всё начиналось?

— Уральская СРО арбитражных управляющих начала работу в 2002 году, практически одновременно с третьим по счету в современной России – ныне действующим – законом о банкротстве. Был введен институт саморегулирования с обязательным членством арбитражных управляющих в СРО. На Урале к тому времени «цеховое братство» как таковое уже существовало – в виде регионального клуба, профобъединения. Поэтому самоорганизоваться уральцам удалось в очень короткий срок – Уральская СРО арбитражных управляющих (УрСО АУ) была включена в госреестр одной из первых в стране. По сути, нас можно назвать живым участником становления института банкротства и профессии арбитражного управляющего в России.

Сейчас в нашей отрасли мы - старейшие в России. Ряд тех организаций, которые создавались в один период с нами, к сожалению, уже не существует.

Мне всегда нравится подчеркивать, что мы – региональная СРО, не московская. Хотя большинство закрывшихся объединений располагались именно в регионах страны. Ведь изначально у организаторов саморегулирования в России была хорошая идея - равномерно распределить СРО по всем федеральным округам. Сейчас же ситуация такова, что 90% организаций находятся в столице, поскольку основные средства сосредоточены в Москве. Этот территориальный принцип, на мой взгляд, необходимо менять, так как зачастую на местах арбитражные управляющие лучше знакомы с региональной спецификой. Это очень важно.

— С чем еще связано исчезновение саморегулируемых организаций?

— Тут целый комплекс причин. Решающей, наверное, можно назвать то, что СРО не смогли обеспечить компенсационный фонд в требуемом законом размере. Дело в том, что с января 2019 года размер комфонда саморегулируемой организации арбитражных управляющих был увеличен с 20 до 50 миллионов рублей - и многие с такими объемами не справились.

Более того, законодатель разрешил взыскивать до половины средств фонда – это 25 миллионов - в рамках одного дела по взысканию убытков с арбитражного управляющего. А взыскание убытков с управляющих – это сегодня, можно сказать, отдельный бизнес!

— Остановимся подробнее на этой проблеме. Известно, что из-за больших рисков страховщики отказываются предоставлять арбитражным управляющим услуги страхования. Насколько актуальна проблема для Уральского региона?

— Проблема актуальна абсолютно для всех регионов. В последние годы история с взысканиями убытков с арбитражных управляющих превратилась в самостоятельный юридический бизнес, когда специалисты специально под микроскопом отлавливают ошибки специалистов, подают заявление в суд и получают деньги. Появились целые команды – их можно назвать анти-арбитражными управляющими по аналогии с антирейдерами и антиколлекторами.

Причем в таких разбирательствах суды часто встают на сторону истцов. Дисквалифицировать арбитражного управляющего сегодня могут за неуместно поставленную запятую. Согласно статистике, только в этом году дисквалифицированы уже более 300 управляющих - то есть по одному специалисту каждый день! В итоге страховые компании стали закладывать в резерв для выплат все потенциальные риски, и сумма страхового взноса выросла.

Рынок страхования ответственности арбитражных управляющих сегодня считается невыгодным, все серьезные игроки из него вышли - осталось менее десятка компаний, но и они не обязаны страховать управляющих. Все чаще и чаще арбитражникам или отказывают в страховке, или выдвигают заведомо завышенные тарифы. Размер годовой страховки практикующего специалиста составляет от 70 000 до 130 000 рублей. Еще год назад можно было уложиться в 20 000–30 000 рублей. А вознаграждения управляющего не повышаются уже больше 10 лет! Деятельность арбитражных управляющих становится высокорисковым бизнесом.

Отмечу, что сейчас на рассмотрении в Госдуме новый законопроект, касающийся реформы всего института банкротства и арбитражного управления, одним из его пунктов - обязательное страхование ответственности за причинение убытков на сумму не менее 20 миллионов рублей в год. В два раза больше, чем сейчас.

— Работа по совершенствованию законодательства в области банкротства ведется с 2014 года, когда было принято Распоряжение Правительства РФ, утвердившее "дорожную карту". Что за эти годы принято? Какие изменения вы считаете ключевыми? И как их оцениваете?

— Дорожная карта Правительства по совершенствованию процедур банкротства, действительно, была принята еще в 2014. Ее первым пунктом было - регулирование вопросов применения процедур наблюдения и финансового оздоровления.

К концу 2019 года на рассмотрении в Госдуме был уже целый ряд законопроектов о внесении изменений в закон о банкротстве. Эти предложения были разрозненными - в итоге Министерство экономического развития РФ отозвало все законопроекты, заявив о намерении внедрения собственного комплекса изменений. И в мае 2021 представило свой масштабный законопроект, который полностью меняет концепцию саморегулирования, порядок назначений, полностью убирает барьер взысканий из комфондов. Также вводится институт коллективных арбитражных управляющих. Сейчас арбитражными управляющими в России могут быть только физические лица. Исключение - лишь группа компаний «Агентство по страхованию вкладов», которая сейчас - единственный корпоративный арбитражный управляющий.

Минэкономразвития предлагает идею создания небольших СРО и, по сути, продвигает введение коммерческих управляющих компаний, объединяющихся для ведения бизнеса. Якобы, это упростит взаимодействие для клиентов. На мой взгляд, этот шаг приведет к укрупнению рынка и заставит экспертов, работающих индивидуально, прекратить деятельность либо принять невыгодные для себя условия работы на компании, которые заберут себе все крупные денежные процедуры. Я бы сказал, весь этот закон — бочка дегтя, и меда здесь всего — ложка. На мой взгляд, в законе огромное количество недоработок. Такой же позиции придерживается Главное управление делами президента, которое пока дало отрицательное заключение на законопроект Минэка и отправило его на доработку.

— Как вы оцениваете вероятность поддержки альтернативных поправок новым созывом Думы?

— В каком правовом пространстве окажется институт банкротства уже через полгода, я не знаю. Первый вариант — это примут анонсированный Минэкономразвития комплекс изменений с небольшими косметическими правками. В этом случает арбитражным управляющим придется перестраиваться на кардинально новые условия работы в довольно короткие сроки. В планах Минэка было дать два года арбитражным управляющим на адаптацию к новым реалиям. Но, на мой взгляд, это очень маленький срок, грядущих проблем в отрасли переходный период не решит. В случае укрупнения рынка адаптация будет болезненной.

Второй наиболее вероятный вариант заключается в том, что оставят предыдущий закон.

Третий путь развития событий — это альтернативный вариант реформы института банкротства, внесенный в Госдуму депутатом Ириной Чирковой, разработанный совместно с профессиональным сообществом в лице Национального Союза профессионалов антикризисного управления, обладающего статусом национального объединения СРО арбитражных управляющих.

Согласно регламенту Госдумы, альтернативные законопроекты рассматриваются в первом чтении совместно, в отношении каждого из них проводится рейтинговое голосование.

— Увеличилось ли число физлиц-банкротов за последний год?

— В сегменте потребительских банкротств - бурный рост. Количество граждан и индивидуальных предпринимателей, признанных банкротами в 2020 году – более 119 тысяч, что на 72,6% больше, чем в 2019 году.

Причина в том, что процедура банкротства физлиц в стране относительно новая — она была запущена в 2015 году, а потому только набирает обороты. Количество граждан (включая индивидуальных предпринимателей), признанных несостоятельными в 1 полугодии 2021 года, составило 88 046 человек, это в 2,1 раза больше, чем в январе-июне 2020 года. В целом, за период существования процедуры потребительского банкротства, с октября 2015 по июнь 2021 года несостоятельными в стране стали 370 тыс. 326 граждан.

— Коронавирус стал причиной прекращения деятельности многих субъектов предпринимательской деятельности в нашем регионе в 2020 и текущем 2021 году. Как это отразилось на статистике банкротств?

— Согласно статистике, число корпоративных банкротств наоборот снизилось примерно на 20% к доковидному периоду. И эта тенденция применима ко всему миру. В какой-то мере повлиял и мораторий на банкротства, действовавший в России с апреля 2020 года по январь 2021 года. Взрывного роста банкротств среди юрлиц я не жду и в ближайшее время. Однако не исключено, что произойдет отложенный эффект, и рост начнется спустя какое-то время - в особенности в секторе услуг.

Пока рост относительный - в первом полугодии 2021 года банкротами признаны 4918 предприятий – это на 9,2% больше, чем в тот же период 2020 года. 
Думаю, что реальное количество представителей бизнеса, потерпевших финансовую несостоятельность, значительно больше. Часто предприятия и организации прекращают деятельность фактически, но юрлица не закрывают.

— Почему так происходит?

— Большую роль тут играет отечественный менталитет, нежелание констатировать факт несостоятельности. Люди воспринимают проблемы в бизнесе как личный провал и не запускают процедуру банкротства до последнего, втягивая в долги родственников и партнеров. Зачастую нет понимания, что подключение арбитражного управляющего вовремя может оздоровить бизнес. Пройдя процедуру банкротства, человек снова может получить вторую экономическую жизнь. Ментальность западных предпринимателей другая — там банкротится именно бизнес. Дональд Трамп, к примеру, проходил процедуру банкротства трижды. Но это не помешало ему восстановиться. В России же арбитражных управляющих часто подключают после точки невозврата, когда бизнес нужно было обанкротить еще несколько месяцев назад. Поэтому у нас низкий процент реабилитационных процедур – такого запроса у рынка просто нет.

— Можно ли изменить эту ситуацию? И если да, то каким образом?

— На мой взгляд, для профилактики банкротств в Уральском федеральном округе необходимо усилить работу надзорных органов. Порог запуска процедуры банкротства у юрлиц небольшой — это три месяца долга суммой больше 300 тысяч рублей. Но часто налоговые органы допускают накопление долгов у компаний объемом в миллиарды рублей. Если процедуру инициировать вовремя, это позволяет не доводить ситуацию до банкротства. Удачный пример — Верхняя Салда. Там в отношении местного управления ЖКХ по инициативе налоговых органов процедуру банкротства запускали пять раз при сравнительно небольших суммах долга. И организация изыскивала деньги и погашала долг. Но это, конечно, может продолжаться недолго.

Беседовала Мария Мехоношина.